Он аккуратно установил длинные желтые свечи и полюбовался получающейся композицией. Бронзовые подсвечники в виде жаб смотрелись довольно необычно, но выбора не было – а она так любила свечи. Плавное движение руки и тонкая, хрупкая жизнь рождается в его руках…

«Огонь – это жизнь, он велик, ведь он дарует ее и отнимает… Огонь нельзя покорить, ему лишь можно покорится…»

В его иссиня голубых глазах отразился маленький желтый язычок пламени, который уже медленно переполз со спички на руку.

«Огонь  - это разрушение и боль! Это твое проклятье!»

Он чувствовал, что пламя в его ладони было живым, оно словно бы дышало, пульсировало – оно жило, и жило не только в его ладонях, но и в его глазах…

«У тебя прекрасные глаза… в них видно жизнь…»

Очень бережно, словно боясь спугнуть огонек, как мотылька, он поднес его к каждому фитильку, даруя и им жизнь. Огонь тихонько шипел и постепенно плавил воск, который причудливыми узорами катился по свече и застывал на ее середине…

«У тебя великая судьба…»

Она гадает по свечам и так любит их пламя.
Встав с коленей и отряхнув черные брюки, он несколько мгновений не мог отвести взгляд от низкого стола, на котором пылали тринадцать свечей, тринадцать маленьких жизней, столь робких поодиночке и столь опасных вместе.
Отвернув голову, он напоследок окинул взглядом всю комнату: светлые стены, темный пол, два мягких дивана, низкий столик и несколько подушек, все было готово. Он глубоко вдохнул густой, теплый воздух, наполненный ароматами восточных пряностей, и выключил свет... Комната в тот же миг стала иной -  свечи сделали ее тайной, загадкой, которую они будут разгадывать.
Стук в дверь. На его лице застывает все та же беззаботно холодная маска, которую он всегда носит при ней. И вот она вошла… Мягкий, очень сладкий, слишком сладкий аромат ее духов, такой родной, такой любимый. И она… сколько он знает ее… да… двосемь лет…

- я тут принесла вина, у тебя ведь сегодня день рожденья.

А он молчит в ответ, а что сказать, сегодня им еще многое придется поведать друг другу. Он просто кивает и идет на кухню. Мысли начинают путаться, но этого нельзя допустить – сегодня все пройдет идеально… Он возвращается с двумя бокалами в руках. Хрупкий хрусталь в его длинных пальцах отливает еле уловимый свет от пламени свечей.
А она уже сидит на полу, возле стола и пытается открыть несчастную бутылку… Вечно неуклюжая… По его губам пробегает непроизвольная улыбка, он аккуратно ставит на стол стаканы и забирает у нее вино. Дешевое, дурацкое вино – лучше ничего не пить, но ему оно сегодня нравится – ведь это ее подарок. В его руках бутылка быстро открывается, а бокалы наполняются желтовато-белым вином…Белое…
Он садится рядом с ней и обнимает за плечи – не потому что он хочет этого, просто это уже привычка, доведенная до автоматизма.

- что-то случилось?

Она жадно ловит глазами его взгляд, а в них…в них столько страха, но она ведь знает, она знает. Он отрицательно машет головой и берет один бокал в руки. Она поспешно повторяет тоже самое…

- за тебя…

Звон хрустался эхом отдается по полупустой комнате. Ее взгляд обжигает, ее глубокие глаза… они задевают его.

- ведь что-то случилось – я знаю… Расскажи.

Она нежно берет его руку… Какая холодная – ее руки всегда холодные, но все же прикосновение обжигает его кожу и он вырывает руку.

- Ты просишь, умоляешь рассказать
О том, каким я, может, не являюсь...
В глазах моих Ты хочешь увидать,
Как таю, раскрываюсь, каюсь?
Я хочу рассказать тебе о себе... Ты ведь никогда меня не знала, хоть всегда была со мной…
Как ты знаешь я родился в семье друида и кузнеца… Мать моя умерла через три года и я до сих пор чувствую ношу ответственности за это. 

Ее рука непроизвольно хватает его белоснежную рубашку.

- постой…не перебивай – просто слушай.
Но отцом я всегда считал иного человека – этого чокнутого старика-гадальщика, жившего через улицу. Я никогда не любил отца, я был ему благодарен, но не любил…
Я любил за всю жизнь только того старика и… - его голос запнулся, а рука, спрятанная за спину, сжалась в кулак – и тебя.
Этот человек подарил мне все… Он подарил мне секреты этого мира, научил жить в нем… Но самое главное он открыл мне магию… он открыл мне огонь. Я до сих пор помню его слова:
«Огонь это великая стихия, она может уничтожить все, а может спасти это. Это жизнь и разрушение, это любовь и ненависть, страсть и желание, страх и боль… Чтобы контролировать огонь, нужно обжечься, дабы почувствовать его истинную силу…»
Я понял эти слова намного позже, понял на примере и поплатился за свои знания.
А на то время я просто баловался, беспечный ребенок, которому открыли великие способности – естественно я начал играть, не понимая всей опасности…
А потом… я никогда тебе не рассказывал это… Потом его убили, нет – это было не просто убийство, его сожгли, как банально, сожгли за то, что заболел ребенок из семьи мэра, а он якобы был тому причиной… А я все это видел, я видел как сгорала его кожа, как его лицо застыло в страшнейшей муке…
И что потом?! Они даже не разрешили мне похоронить его, они увезли его прах черт знай куда и все… Хотя… что мог сказать им восьмилетний мальчуган?
Именно в тот день мы повстречались – помнишь? Ты нашла меня на кладбище, я помню… Ты была как маленькое солнце в своем желтом платьишке… Ты тогда подарила мне свой браслет – помнишь?
«Не плачь… все будет хорошо, вот – держи: он приносит счастье человеку, потому что его сделал ангел»
А я поверил... сразу поверил.
А потом мы гуляли каждый день, и ты почти помогла мне, если бы не он.
Ведь я все равно игрался с огнем, втайне от тебя, втайне ото всех. И у меня были успехи – да еще и какие – талант.
А потом я встретил его, даже не так – он сам пришел ко мне. Он – этот самый парнишка из-за которого убили отца. Тогда, именно тогда я по настоящему испытал муки ненависти и жажду мести.
Ты пыталась отговорить меня – прости, тогда много слов было пущено в порыве ярости.
Но ты не смогла бы меня остановить – никто не смог.
Поэтому я просто отомстил – я тоже спалил его, так же, не дав ему права защищаться, я так же наблюдал за его криками и муками, но никто не мог нас услышать – мой план был идеален…
Тогда мое сердце застыло – ужас охватил мою душу... Я думал, это шутки и легкое дело, я не знал о тяжести греха, но огонь обжег меня и я прозрел.
Помнишь, я исчез на месяц?
Тогда я почти одичал – я ненавидел себя, я хотел наложить на себя руки, но огонь спас меня на этот раз. Я стал фанатиком – понимаешь? Я и себя захотел спалить – хахаха…
Прости – я не хотел тебя напугать, просто мне надо рассказать тебе правду.

Он выпил еще бокал вина – хмель легонько ударил в его голову. А ее глаза не отрывали своего взгляда от него – ее изумрудные глаза… Она и не подозревала, что я маг – прости, но так надо, ты должна знать, кому хочешь отдать сердце и сменить свой выбор.

- я так же окутал себя пламенем, но странная вещь – оно не было обжигающим и алым, словно кровь – нет, оно играло тысячами цветов, оно превратилось в плазму, стало почти жидким… а потом просто исчезло – а я… мне открылась еще одна ветка магии – редкая,  крайне редкая: я стал перевертышем. Я мог менять свою внешность, я мог быть кем угодно – абсолютно.  Это было восхитительно!
И тогда я вернулся, но другим – прости, но… с тех пор я не люблю. Никого, ничего… С тех пор я отдал свое сердце пламени и теперь оно не способно полюбить более.

Его душу терзали слезы, которые она так сильно пыталась скрыть. Он не хотел доставлять ей боль, но рано или поздно любая правда всплывает на поверхность.

- прости. Ты должна найти себе другую любовь, но не забывай меня. Хорошо?
Я уйду. Сегодня же.
Несколько лет назад я был в городе и получил приглашение в школу… магии – получая там образование, я смогу стать истинным магом… Ты представляешь?

Он взглянул в ее большие глаза и осекся… Зачем так плакать? Зачем, если ты знала, если ты знала, что я любил тебя как сестру, а сейчас не люблю и вовсе… Глупая, ты всегда была глупая.
В его голове пронеслась светлая, словно свет луны, идея…
Тихим, ровным, несколько загадочным, несколько игривы голосом он стал петь… Его пение всегда нравилось публике, а ей оно нравилось особенно.

Сквозь какой-то там тыщу-лохматый год,
Протоптав тропинку в судьбе,
Полосатый, как тигр, Корабельный Кот
Научился сниться тебе.
И ползли по норам ночные крысы твоих невзгод,
Когда в лунный луч выходил Корабельный Кот.

Он входил в твой сон, разгоняя страх,
Принося уют и покой,
И блестела соль на его усах,
И искрился мех под рукой.
И небесный вагон разгружал восход, и уходил пустым,
Начинался день - улыбался кот и таял как дым.

И, казалось, вот он в толпе идет
И на нем в полоску пальто,
И о том, что он - Корабельный Кот -
Здесь никто не знает, никто.
Не видать лагун голубых в вертикалях его зрачков:
Он молчит потому, что нынче в мире расклад таков.

Если ты крутой - то полный вперед -
В руки флаг и в справку печать.
Ну, а если ты - Корабельный Кот,
То об этом лучше молчать:
Это твой меч, это твой щит и твоя стезя...
От того-то Кот и молчит, что об этом всуе нельзя.

А пока над форпостом бузят ветра,
Выдирают паклю из стен,
Минус сорок пять на дворе с утра,
Флюгерок замерз на шесте.
Ну, а Кот возвращается на корабль провиант от крыс охранять,
Чтоб, когда настанет пора - присниться опять…

Она легла к нему на колени, а он плавно и нежно водил по ее волосам рукой. В его глазах застыло пламя, а язычки огня на концах свечей стали светло-зелеными... Его песня тихой сказкой звучала в ее голове, и она постепенно успокаивалась и засыпала…
А он  продолжал гладить ее, словно беззащитного котенка.… Как странно – он не чувствует к ней больше ничего, он навеки позабыл слово любовь….

- но я тебя не забуду, я никогда не забуду того, что было, своей истории.

Его вторая рука непроизвольно скользнула по плечу, на  котором красовался совсем свежий, глубокий шрам – словно зарубка на дереве, что бы не забыть обо всем.
Он аккуратно уложил ее маленькую головку на подушку и тихо встал. В синеве его глаз, глубоко-глубоко мелькнула печаль.
Он достал из кармана маленький браслетик из проволки и бусин. Несколько секунд он рассматривал последнюю памятку прошлого, а затем положил возле ее руки.

- будь счастлива.

Тихий шепот и последнее соприкосновение губ.
Он взял  уже приготовленную сумку, в коей спал его иссиня-черный ястреб и вышел из квартиры, аккуратно прикрыв дверь…
Теперь нет возврата, а значит придется идти вперед.

В двух строчках не поведать обо всем
Что было, есть, и, может, будет…
Так много в моем сердце ледяном,
Скажу лишь, Что его разбудит…

Твое горячее дыханье
И поцелуи жарких губ
Не помутнят мое сознанье
Не думай, что настолько глуп…

Прикосновенье Твоих пальцев,
Цвет глаз, сжигающий меня,
И даже тела прикасанье
Еще… не трогают меня…

И только лишь, когда Твой шепот
Сорвется в Крик: «Люблю Тебя!»
Умрет во мне железный робот,
И пламя чувств зажжет меня.